«Вдруг земля ушла из-под ног, я полетел куда-то вниз и повис на веревке»

Это могла быть беседа о работе в ФОМе, учебе в Америке у легендарного Лесли Киша и забавных стишках, которые придумывает мой собеседник. Но она пошла по другому сценарию. Как только речь зашла о походах, управляющий директор Департамента опросов населения загорелся азартом, и стало очевидно: сложные горные и лыжные маршруты – вот его самая большая страсть. Разговор пятничным вечером затянулся почти на три часа, а удивительные истории у Алексея Владимировича все не заканчивались. Он лишь в начале спросил: «А как рассказывать, чтобы всем было интересно?»

Как давно вы ходили в эти ледовые походы?

Кажется, в конце 1980-х. Все свои серьезные походы я прошел до 1993 года. Тогда у меня родилась дочь, и после я без семьи уже не ходил. Однако лыжные походы – не самое главное мое увлечение. Я охотнее ходил в горы. Проходил сложные маршруты: преодолевал перевалы, поднимался на вершины, которые покоряют альпинисты. Я поднялся на два семитысячника. В Советском Союзе таких вершин было пять. Те, кто взошел на каждую из них, получали звание «Снежный барс». Я поднимался на пик Хан-Тенгри (6995 м) и пик Ленина (7134 м). Естественно, на Эльбрус (5642 м) и Казбек (5033 м). Был на Ушбе (4700 м), это тоже достаточно сложная альпинистская гора.

Добирались до этих мест спецтранспортом?

Да. До Фанских гор из Душанбе мы добирались на машине целый день. Чтобы попасть на Памир – к пику Хан-Тенгри и пику Победы, нанимали вертолет. Он доставил нас туда и забрал в оговоренное время. Других вариантов не было. Можно было пойти пешком, но это заняло бы минимум неделю. А вертолет за два часа забросил нас сразу на высоту 4000–4500 м.

Советские Ми имели ограниченную грузоподъемность, поэтому для перевозки туристов снимали заднюю грузовую створку, а вместо нее натягивали багажную сетку. Через эту сетку задувал ветер, а я сквозь нее смотрел вниз. Вообще, летать на такой высоте вертолетам было сложно, потому что там разреженный воздух и не хватает подъемной силы. Они не могли взлетать вертикально в горах, поэтому сначала поднимали хвост и разгонялись на переднем колесе, как самолет на взлетной полосе, а потом, набрав скорость, уже отрывались от земли.

Какие истории из горных походов вспоминаются до сих пор?

Я несколько раз проваливался в трещины. Обычно не очень глубоко – по шею, а однажды улетел вниз на 3–4 м. По правилам техники безопасности, там, где могут быть трещины, группа движется в связке. Ты идешь по снегу, видишь, где сквозь него проступают трещины, и, когда пересекаешь их, внутренне готовишься к тому, что можешь провалиться. Но в тот раз все произошло совершенно неожиданно. Трещина была замаскирована снегом: вдруг земля ушла из-под ног, я полетел куда-то вниз и повис на веревке.

Напомнило фильм «127 часов» про альпиниста, который провалился в расщелину и ножом отрезал застрявшую руку, чтобы выбраться.

Я смотрел. Но случай с трещиной не произвел на меня сильного впечатления. Это было неопасно. Если соблюдать технику безопасности и передвигаться в связке, погибнуть в трещине крайне маловероятно. Разве что вся группа пойдет вдоль трещины и одновременно провалится. У меня случались ситуации и пострашнее.

Расскажите, пожалуйста, об этом.

Я лазил по скалам на горе Сокол, что в Крыму, недалеко от поселка Новый Свет. Хотя я не специализировался на скалолазании, но ежегодно ездил туда ради интересных скальных маршрутов. На одном из таких маршрутов я попытался пройти сложный участок скалы, но опыта не хватило – и я застрял. Почувствовал, что руки устали и уже не держат меня, что я не могу продвинуться ни вперед, ни назад. Провисел какое-то время в этом состоянии беспомощности, затем руки окончательно ослабли – и я полетел вниз. Пролетел примерно три метра до скальной полки, с которой начал подъем и откуда меня страховали. Не ударился, но шок был довольно сильный. Позже, когда закончился крутой подъем и можно было отстегнуться от веревочных перил, я, возможно, еще не оправившись от стресса или думая, что все сложности позади, потерял осторожность. Мы шли без страховки по относительно простому склону, и на нем лежал крупный камень. Я оперся на него, обхватив его руками, и, видимо, немного сдвинул. Камень покатился на меня, и я вместе с ним стал скользить по склону вниз. Сначала я пытался увернуться от этого огромного камня, который скользил надо мной, чтобы он не прокатился по мне. Затем понял, что склон становится все круче и что еще чуть-чуть – и я полечу вниз. Я перестал думать о камне, а сосредоточился на том, как удержаться на склоне. В итоге приземлился на небольшую скальную полочку, уперся в нее ногами, а камень скользнул по моей руке, поцарапал ее и ударил по ноге. В результате – перелом большого пальца и сильнейшие эмоции. Эти два срыва подряд серьезно повлияли на меня.

Сказались на уверенности?

Да. Если до этого случая я лазил по скалам, считая, что все умею, и не чувствуя страха, то после начал осторожничать. Прежде чем куда-либо лезть, я старался оценить свои возможности и, если понимал, что где-то могу не справиться, предпочитал не идти первым.

На какой высоте это происходило?

Гора Сокол – невысокая (473 м), но там скалы разной сложности, есть практически отвесные маршруты, на которых тренируются скалолазы. Мы выбрали не самую сложную трассу.

Все могло закончиться плачевно?

Нет, все же у меня была серьезная подготовка. Я занимался в школе горного туризма, а затем сам стал водить походы – у меня был статус инструктора. В таких походах безопасности уделяется огромное внимание. Правила предельно практичны, они написаны жизнями людей, которые их нарушали. И все стараются их соблюдать. Поэтому 80% несчастных случаев в горах возникают, когда эти правила нарушаются. И лишь 20% – это сложные походы, где невозможно предугадать все и всегда присутствует риск.

С чем еще столкнулись в горах?

Со снежной слепотой. Даже дважды. Полностью зрение не терял, но оба раза испытывал сильную резь в глазах и видел с трудом. После этого приходилось надевать темные очки и идти вслед за кем-то, кто указывал дорогу.

Почему же не надевали специальные очки?

Первый раз это произошло на Кавказе, на Безенгийской стене. Там есть альпинистские маршруты высшей категории сложности. Мы выбрали не самый сложный маршрут, подъем в лоб на Катынское плато, траверс через вершину Гестола (4860 м) и относительно простой спуск. Когда начали спускаться, опустился туман. Видимость была плохой, но нужно было идти. Я шел впереди, прокладывая дорогу. В горах, особенно в тумане и со снегом, рельеф практически не ощущается. Можно идти по ровному плато и не заметить обрыв прямо перед собой. Я был в очках, но в них почти ничего не было видно. И чтобы лучше различать рельеф снега, я периодически снимал очки. Туман был плотный, солнце не проглядывало, но высота была более 4000 м, воздух был разряжен. В итоге я слегка обжег глаза.

Второй случай произошел на Памире. Яркое солнце, небольшой снежник. Мы недолго шли по этому снегу, и я поленился доставать очки. Но этого хватило, чтобы получить ожог глаз.

Чему научил вас опыт хождения в горы?

Во-первых, смотреть под ноги – куда ты можешь упасть, а во-вторых – смотреть наверх, на то, что может обрушиться на тебя. Эта привычка долго сохранялась у меня и в городе: на тротуарах я старался не идти вблизи домов и постоянно поглядывал наверх – боялся, что что-то может упасть мне на голову.

Вы обмолвились, что и сами водили группы в походы. Ответственность инструктора – тяжелая ноша?

Ты отвечаешь за безопасность всей группы и принятие решений в критических ситуациях. Я был руководителем групп в сложных походах – как лыжных, так и горных. Существует шесть категорий сложности туристских походов. Как участник я ходил в походы шестой категории, а как руководитель – пятой. Запомнился сложный поход по ледопаду: мы шли в кошках, в связке, спускались по веревкам со сколов ледника.

Я не знал, насколько глубока эта трещина – она могла уходить на десятки метров вниз. Я сильно испугался, бросился к краю этой трещины, но не успел – турист сам выбрался наружу, трещина оказалась неглубокой. У него были разбиты очки и рассечена бровь. К счастью, в нашей группе оказался врач, который немедленно наложил ему несколько швов.

Трагические случаи приходилось наблюдать?

Мне повезло: в моих походах не было смертельных случаев. Во время одного из походов мы нашли на леднике палатку, внутри которой находился человек без сознания. Мы связали из ледорубов носилки и понесли его вниз, в наш лагерь. Там доктор сделал пострадавшему сильнодействующие уколы, и тот начал приходить в себя, но было ясно, что у него сильное переохлаждение. Утром мы арендовали у местных осла, привязали этого человека веревками, так как он не мог держаться самостоятельно, и погнали животное по тропе вниз, к больнице. Там человеку оказали необходимую медицинскую помощь. А у моих знакомых, к сожалению, бывали случаи, когда туристы погибали.

Основная причина – обморожение?

В лыжных походах – да. Люди зачастую не замечают, когда начинается обморожение. В моих походах бывало, что участники обмораживали щеки, но не сильно. А в походе на Байкал один человек не заметил, как отморозил палец на ноге. Снег был очень глубокий, мы не успели пройти запланированный маршрут и возвращались через озеро. Спустились в домик рыбаков, где случайно оказался хирург из Северобайкальска, но он был сильно пьян. Когда я сказал, что один из наших участников отморозил палец, хирург моментально схватил скальпель: «Ведите больного сюда! Я сделаю операцию: отрежу то, что отморожено, забинтую – и все будет как новое». Мне стоило немалых усилий удержать его. Наутро хирург протрезвел. Он возвращался на работу в больницу, посадил нашего товарища в свою машину и в больнице прооперировал его. Обошлось без ампутации.

В горах больше опасности?

Конечно. В сложных походах всегда существует риск. Там есть крутые склоны, с которых можно сорваться, трещины, в которые можно провалиться, камни, которые могут ударить, и лавины, которые могут накрыть. Лавину я наблюдал много раз, причем довольно близко. Мы всегда стремились выбирать для ночевки безопасные места – подальше от опасных склонов. Бывало, ночью слышишь, что сходит лавина, выскакиваешь из палатки и смотришь – далеко ли она, не идет ли в твою сторону.

Второе место – Кармадонское ущелье, где погибла группа Сергея Бодрова. Мы проходили там в марте, когда поднимались на Казбек. Помню, там находились горячие источники, температура воды в них была градусов 40. Мы залезали в них и грелись, а потом ступали босыми ногами на снег. С Казбека мы спускались уже в Грузию. С собой мы несли лыжи, подниматься на них было нельзя, слишком круто. Зато скатились мы очень лихо, сбросили высоту буквально за полчаса. А затем ждали нашего товарища, который спускался пешком, потому что на подъеме у него одна лыжа отцепилась от рюкзака и улетела вниз.

Как вы пришли к такому опасному увлечению?

Я с детства любил путешествовать. Еще будучи учеником начальных классов, я с отцом ходил на лыжах и катался на велосипеде. Позднее с друзьями мы стали плавать на лодках и ходить в пешие походы. Со временем я начал участвовать в дальних походах на байдарках, но они были не сложными, а скорее интересными. Например, я сплавлялся по рекам в приполярном Урале, бывал в очень глухим местах в Архангельской области, где располагались советские лагеря для заключенных. Однажды я отошел от палатки в лес и заблудился. Пробовал кричать, но меня никто не услышал. Я пошел наугад, понимая, что если я иду не в ту сторону, то могу блуждать много дней и так и не выйти. Но мне повезло – я вышел к реке, правда, не к палатке. Мне показалось, что я узнал места, мимо которых мы проплывали, и направился вниз по течению. Спустя полчаса я вернулся к лагерю. Так вот однажды я со школьным приятелем должен был пойти в очередной поход на байдарках, но он заболел. В группе познакомился с людьми, которые вдохновенно рассказывали о походах. Меня увлекли их истории, и вскоре я отправился сначала в лыжный поход, а потом – в горный.

Люди, которые занимаются активным видом отдыха, как правило, постоянно ищут то, что добавит им адреналина. Как вам удалось остановиться?

Не могу сказать, что я искал адреналин. Когда проходишь простые маршруты (в горах это значит идти по ровным тропинкам), повторение такого опыта кажется скучным. Хочется чего-то интереснее – например, пройти перевал. Опасность сама по себе меня не привлекала – просто хотелось разнообразия. Так я пришел к сложным походам. А потом родилась дочка, и я понял, что больше не могу подвергать себя риску. Кроме того, серьезные походы требуют минимум три недели, фактически весь отпуск. А мне хотелось проводить его с семьей. В общем, я надеялся, что со временем приучу детей к походам и будем ходить вместе.

Удалось?

Когда сыну исполнилось семь лет, я купил ему и старшей дочери горные ботинки и специальные кошки. И потащил детей в горы. Учил ходить по ледникам, лазить по веревкам по скалам. Детям это понравилось. А потом мы отправились в Приэльбрусье, добрались до «Приюта одиннадцати» (4050 м) и скал Пастухова (4550 м), где уже начинает проявляться горная болезнь. Там сын устал, уселся на снег и категорически отказался идти дальше. Потребовалось много усилий, чтобы уговорить его пойти вниз. Он так и не проникся нашим увлечением. А вот дочка ходила в горные походы.

В сложных походах была привычная романтика – посиделки у костра, песни под гитару?

Не во всякий поход можно взять гитару. В лыжные как-то брали, привязывали ее к рюкзаку, но в горах, по скалам, гитару неудобно носить. Но мы и без нее пели песни, общались. Хотя самое романтичное в походах – новые места и красивые виды. Зимой, бывает, ручейки создают фантастические ледяные стенки с переливающимися сосульками причудливых форм. В горах своя красота: проходишь сквозь облака, а потом смотришь на них сверху. Есть и экзотические места.

Что опыт сложных походов дал вам в жизни?

Научил более трезво оценивать по-настоящему сложные ситуации, принимать решения. И проще воспринимать вещи, которые обычному городскому человеку могут показаться стрессовыми. Заблудиться в лесу, долго находиться под дождем или на холоде, переночевать в снегу – в походах быстро привыкаешь к таким условиям и начинаешь легко справляться с ними, даже не обращая особого внимания.

Случалось ночевать в снегу?

В снежных пещерах. Это было под пиком Хан-Тенгри на высоте 5800 м. Даже когда очень холодно, в пещере сохраняется небольшая плюсовая температура. В горах люди часто замерзают, попадая в непогоду. Но можно вырыть в снегу пещеру, укрыться в ней и выжить. Такой опыт тоже полезен в жизни.

Сейчас вам не хватает таких приключений?

Конечно, было бы интересно снова отправиться в такой поход. Но сейчас я недостаточно подготовлен физически. Походы требуют регулярных тренировок, да и здоровье, вероятно, уже слабее, чем раньше. Тем не менее, мы с женой стараемся ходить в относительно несложные походы. Четыре года назад мы были с детьми в Адыгее, поднимались на гору Фишт (2867 м). Вспоминал свои навыки. Вообще горы дарят невероятные ощущения. Сидишь где-нибудь на высоте 5000 м. Холодно, вокруг – снег. Ты в пуховке, руки мерзнут. Смотришь вниз – а там все зеленое. Спускаешься – и через 4–5 часов попадаешь в жаркое лето. Такое возможно только в горах.