Директор по науке ФОМа Елена Петренко уходит на отдых спустя более 30 лет работы в Фонде и 55 лет научной деятельности. Лейла Васильева делится душевными воспоминаниями о коллеге. В ее рассказе – теплота, благодарность и восхищение
Лена Петренко – человек абсолютно уникальный и незаурядный. Я никогда не встречала людей, похожих на Лену. Она красивая. Она умная. Она образованная. Она обладает необыкновенным – не воспитанным, а врожденным – чувством вкуса, которое проявляется во всем. Не только в том, как Лена выглядит, но и в том, как взаимодействует с людьми. Таков стиль ее жизни.
Лена ни на кого не похожа. И многие люди, когда впервые сталкиваются с ней, в силу какого-то нашего, присущего большинству, стереотипа восприятия других, приходят в некоторое остолбенение. В моей памяти до сих пор хранится такая картина. Лето 1988 года (оно было чудовищно жарким), первый год существования ВЦИОМа. Татьяна Ивановна Заславская, которая возглавляла Центр, проводит очередное еженедельное совещание. На дворе – перестройка, в магазинах – шаром покати, мы все одеты так, как большинство в Советском Союзе, – в то, что удалось раздобыть. И только Лена одета необыкновенно стильно, со вкусом. У нее длинная, почти в пол, белая свободная юбка, вся в шитье, невероятно красивая. И такая же блузка с широкими рукавами. На тонких запястьях звенят красивущие браслеты. Лена всегда носила уникальные украшения, не какой-то ширпотреб – уж не знаю, где она их брала. Я представляла себя в таких одеждах и понимала, что на мне это будет смотреться по-дурацки, а на Лене все выглядело органично. И вот идет совещание. Длинный стол, Татьяна Ивановна – во главе. Обсуждаются рабочие вопросы. Я присутствовала на этих совещаниях в роли секретаря – быстренько записывала все на листочках (компьютеров тогда не было), чтобы затем напечатать на машинке протоколы встреч и подшить их в папочку. И вот я сижу на стульчике около двери, по мою левую руку стоит шкаф с книгами, за ним – глубокое кресло, в котором располагается Лена, потому что места за столом для нее не оказалось – народу во ВЦИОМе тогда было полно. Татьяна Ивановна что-то говорит и вдруг поворачивается к Лене со словами: «Елена Серафимовна, что вы думаете?» Что я наблюдаю из-за шкафа: Лена сидит нога на ногу, ветерок из открытой балконной двери слегка треплет юбку. Лена перекидывает ногу на ногу и начинает что-то говорить, активно жестикулируя. Кружева и на юбке, и на блузке мечутся, браслеты звенят. При этом саму Лену мне из-за шкафа не видно. Но зато видно лицо Татьяны Ивановны. Она к тому времени уже с Леной неоднократно сталкивалась, но все равно лицо ее – совершенно застывшее, настолько происходящее выбивается из формата совещания. Стоит отметить, Татьяна Ивановна пользовалась непререкаемым авторитетом и была настолько скромна и уверена в своих речах, в своих жестах, в своих движениях, что в ее присутствии хотелось стать незаметным, если тебе нечего сказать очевидно умного, и затихнуть. Я при ней все время молчала. Не знаю, слышала ли она мой голос, кроме приветственного «Здравствуйте, Татьяна Ивановна». И вот Лена на своем птичьем языке что-то объясняет. Здесь надо сказать, что Лена разговаривает по-русски так, что ее необходимо переводить. У нее очень красивая, метафоричная речь. Но эти метафоры надо каким-то образом понимать и считывать, а они из разных областей знаний – наслаиваются ее инженерное и общее гуманитарное образования, а также собственное представление о прекрасном. Поэтому, чтобы понимать Лену, недостаточно быть просто гуманитарно развитым. Лена настолько была интересна мне как человек, как невероятное существо с другой планеты, что я впитывала все, что она говорила, и научилась ее понимать. Зачастую мне переходилось переводить с русского Лены на русский обычный.
И вот я наблюдаю, как Татьяна Ивановна, абсолютно шокированная, смотрит на Лену. Чувствуется, что в этот момент она сменила роль председателя собрания на более органичную для себя роль исследователя. Включение Лены, этого инопланетного существа, в деловой разговор, обсуждение каких-то всем понятных научных вещей определенно производит эффект. А я сижу и из последних сил держусь, чтобы не рассмеяться, потому что все это напоминает последнюю сцену из «Ревизора».
Лена – необыкновенная, и она в этом совершенно органична. В ней нет позерства, нет никакой игры. Она всегда такая, она так живет. При этом Лена – удивительный перфекционист. Есть люди, по которым сразу заметно: трудоголики! Они суперответственные, все доводят до совершенства. В них невозможно не разглядеть перфекциониста! Лена – абсолютный перфекционист, но по ней никогда этого не скажешь, если не работаешь с ней бок о бок. Все в ее действиях кажется очень легким, как эти ее кружевные юбки. Но на самом деле там прочная база. Я не знаю, откуда у нее это – от воспитания или от сочетания гуманитарного и точного научных знаний. Но Лена абсолютно непредсказуемая. По ее поведению кажется, что она очень легкая. А за легкостью всегда предполагается легковесность. Лена не такая. Она легкая, но совершенно не легковесная. Я долго не могла этого понять. В моей голове были какие-то полочки, и волей-неволей я людей по этим полочкам расставляла и понимала, как и с кем лучше общаться. С Леной я общалась очень долго, прежде чем поняла, что никакие стереотипы в ее отношении не работают. Вообще! Лена тебе говорит: «Можно так сделать. А в принципе можно и так. Но еще и вот так можно попробовать. В общем, что-нибудь да получится». Кажется, что она сама не понимает, чего хочет. Это неправда. Лена отдает себе отчет в каждом произнесенном слове. Действительно, можно сделать по-разному. Главное – есть цель и ее надо достичь. А каким способом – тут Лена всегда дает тебе возможность подумать и принять самостоятельное решение. Никогда не подводит, ни на чем не настаивает, полностью тебе доверяет. Это тоже поразительно, потому что, когда ты выполняешь какую-то работу, Лена очень тщательно рассматривает ее со всех сторон. Поначалу такого не ожидаешь. При этом она всегда рассматривает варианты развития событий – на два, на три, на 10 шагов вперед. Просто удивительно! Это высочайшая требовательность к себе, которую не замечаешь сначала. И столь же высокая требовательность к тем, кто с ней работает. Но совершенно ненавязчивая.
Я обязана Лене тем, что научилась писать тексты. Обучение происходило очень забавно. Помню, как я написала свой первый текст. Лена в общих чертах рассказала мне, что нужно сделать, и я взялась. Показываю результат. Сначала Лена минут 10 хвалит меня и мой текст. А потом говорит, что нужно поправить здесь, тут и там. От восьми страниц текста не остается ничего! И это после 10 минут комплиментарных высказываний в мой адрес! Лена говорит: «Знаешь что, ты лучше не переделывай. Быстрее будет, если ты все напишешь заново». (Смеется.) Становится понятно, что то, что я сделала, никуда не годится. Но при этом у меня ощущение, что я молодец. Эта история повторялась раз пять, после чего вышел текст на полторы странички – лаконичный, емкий, без воды. Дальше Лена работала с моими текстами на протяжении года – и получилось то, что получилось. Я теперь правда неплохо пишу. Это заслуга Лены. Боюсь, что, если бы не Лена с ее подходом ко мне, у меня могли бы развиться комплексы, что я не способна писать. А я тогда лишь весело подумала: «Боже, какую чушь я написала!» Как Лена сумела подобрать ключ ко мне! Со стороны может казаться, что я экстраверт, но это не так. Меня очень много снаружи, но все самое главное никто не видит. Лена поняла это, почувствовала и подошла ко мне ровно так, как ко мне и надо было подойти. Я поняла это спустя много лет.
Но я благодарна Лене не только за то, что она занималась моим профессиональным ростом. Лена взяла меня под крыло в эмоционально очень сложной для меня ситуации. Когда Борис Андреевич Грушин уходил из ВЦИОМа, у него не было потребности в большом числе сотрудников. Он основал собственную компанию, которую финансировал из своего кармана, поэтому взял всего пару человек. Секретарь ему точно не был нужен. И он честно сказал, что не планирует приглашать меня в свою компанию. Он сделал это корректно, но от этого мне не стало легче. Морально было очень тяжело. И тогда Лена, которая работала ученым секретарем, взяла меня к себе. Хотя у нее не было ставки помощника. Мне в тот момент даже в голову не пришло этим поинтересоваться, я была совсем не в кондиции. Лена вытащила меня из почти начинавшейся депрессии.
Я благодарна Лене все годы, что я ее знаю. А знакомы мы с лета 1988 года, то есть 35 лет! Больше половины своей жизни я знаю Лену и все это время испытываю к ней интерес, огромную симпатию как к человеку, колоссальную благодарность за все то, что она для меня сделала и как она ко мне относилась и относится, за то, что она никогда, при всех своих заслугах, не позволяла себе возвышаться над другими – ни взглядом, ни словом, ни интонацией. Мне ужасно жалко, что Лена уходит из Фонда. Для меня она – неотъемлемая часть ФОМа и моей жизни. Я Лену просто искренне люблю.