«Люди, работавшие со мной, были более чем родными»

В начале января 2024 года умер ветеран ФОМа Леонид Иосифович Блехер – человек-энциклопедия, главным талантом которого был искренний интерес ко всему, что его окружало. Его жизнь была яркой и насыщенной. Детство в Жданове (Мариуполе). Учеба в Ростовском университете – «по механико-математическому факультету», как он любил говорить. Работа программистом – сначала в Краснодаре, а с 1973 года в Москве.

Активное участие в правозащитном движении и самиздате (именно в то время появилась «партийная кличка» Леша, которая стала для всех, кто окружал Леонида Иосифовича, его вторым именем). И, наконец, социология. В 1988 году он пришел во ВЦИОМ, а в 1991-м стал сотрудником Фонда Общественное Мнение.

Леонид Иосифович был выдающимся модератором. Он возглавлял дискуссионные проекты ФОМа, такие как клуб «Дискурс» и ФОМ-Клуб. Занимался проведением глубинных интервью с экспертами (например, вел масштабное исследование кинопредпочтений в конце 1990-х). Увлек фомовцев творчеством Михаила Щербакова, инициировал «Проект Щ-1», посвященный изучению аудитории этого барда, а в 1996 году стал одним из соавторов книги «Как варяг, наблюдающий нравы славян...». В 2003 году совместно с Георгием Любарским он выпустил книгу «Главный русский спор: от западников и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья». С середины 2000-х входил в редакцию издаваемого ФОМом журнала «Социальная реальность».

Человек верующий и православный, Леонид Иосифович активно способствовал сотрудничеству ФОМа с социологом Валентиной Чесноковой. Результатом этого сотрудничества стало одно из первых всероссийских социологических исследований религиозного поведения населения, материалы которого легли в основу книги Валентины Чесноковой «Тесным путем. Процесс воцерковления населения России в конце XX века» (2005). Во многом благодаря энтузиазму Леонида Иосифовича и активной помощи сотрудников ФОМа появилась на свет и последняя книга Валентины Чесноковой «Язык социологии» (2009).

Нельзя не упомянуть о том, насколько значимой была роль Леонида Иосифовича Блехера в формировании того, что можно назвать корпоративной идентичностью ФОМа. Это и уникальная коллекция бегемотов, размещавшаяся на особых стеллажах. И традиция несколько раз в день заваривать несколько видов чая, сопровождая это действо рассылкой коротких ироничных и тонких сообщений, всегда заканчивающихся фразой «Граждане! Чай готов – можно пить!». И создание «кулькома» – прототипа ивент-менеджмента. И приглашение в ФОМ людей, которые стали не просто сотрудниками, а фигурами, воплотившими в себе дух организации в определенный период ее существования.

В июле 2019 года Леонид Иосифович дал мини-интервью тогда еще совсем молодой ФОМ-Газете. Отвечая на вопрос «Что для вас ФОМ?», он сказал в своей обычной манере – очень емко и очень личностно: «Это неотъемлемая часть моей жизни. Это больше чем семья. Люди, работавшие со мной, были более чем родными. На работу ходил как домой. Все, кто там работал, делали все, чтобы Фонд стал домом, тащили из наших душ самое лучшее на общий стол».

Я узнала о том, что Леонид Иосифович умер, от мамы – профессора филологии ОмГУ, которая была подписана на Блехера и годами его читала. Она не знала Леонида Иосифовича лично, но искренне горевала о нем. Это, мне кажется, о многом говорит. Блехер – это не просто выдающаяся личность, это по-настоящему социально и корпоративно значимое явление. Благодаря Блехеру и его ФОМ-Клубу я и попала в ФОМ. Леонид Иосифович был (как же сложно говорить о нем в прошедшем времени!) прекрасным, отзывчивым человеком, истинным интеллигентом – другого такого нет. С помощью своей невероятной харизмы, интеллекта, эмпатии он смог создать вокруг себя особую, эмоционально насыщенную среду. Он относился к тому редкому типу мужчин, рядом с которым всегда чувствуешь себя женщиной. Важно, что он в любой, даже самой сложной жизненной ситуации оставался исследователем, человеком с социологическим воображением. И это лишь одна из многих черт, которые хотелось бы у него перенять.

Лариса Паутова, управляющий директор ФОМа

В моих воспоминаниях, связанных с ФОМом, Леша Блехер занимает важное место. Общение с ним всегда было интересным. Он вносил свой особый вклад в атмосферу ФОМа. Все, кто работал с ним, хорошо помнят ежедневную процедуру заваривания чая, которая заканчивалась рассылкой приглашений с неизменной фразой «Чай готов – можно пить!». Его коллекция бегемотов, которую помогали пополнять все сотрудники, была достопримечательностью Фонда. Я, как и другие, периодически просил его дать что-нибудь почитать, и он искренне радовался, если книга понравилась. А его участие в разговорах на самые разные темы делало их более интересными. Я не могу представить себе коллектив ФОМа тех лет без Леши Блехера. 

А еще я благодарен ему за то, что он привел в ФОМ Свету Назарову, которая позже стала моей женой (о чем я ни разу не пожалел). 

Алексей Чуриков, управляющий директор Департамента опросов населения

***

Чай и бегемотики – это то, что помнят все. Для меня Леша Блехер – человек, который повлиял на мою профессиональную и личную жизнь. Он был очень обязательным и ответственным человеком. Если он что-то делал, то доводил дело до конца. Если он брался помогать человеку, то не бросал его до тех пор, пока не был уверен, что сделал для человека все, что было можно. 

С Лешей Блехером меня познакомила Зина Дунаева (многие сотрудники ФОМа ее помнят, она была Леше близким человеком). Мы с ней работали в организации под названием «ИВЦ Главмосплодоовощпрома», там же работал и Леша. В 1991 году я окончила институт и стала думать о более интересной работе. На тот момент молодые специалисты были никому не нужны – самим бы выжить. Зина попросила Лешу помочь мне с трудоустройством. Первая организация, куда он помог устроиться, быстро закрылась. И тогда Леша привел меня в ФОМ, где я задержалась на 30 с лишним лет, достигнув дореформенного пенсионного возраста. 

Здесь позже я познакомилась и с моим мужем, с которым мы уже вместе 31 год. Моя жизнь сложилась так, как она сложилась, благодаря участию Леши Блехера. За что я ему бесконечно благодарна. 

Светлана Назарова, ведущий специалист отдела обработки и анализа данных

Леша был особым человеком, настоящим российским интеллигентом, но не XIX столетия, а XX века – удивительно тактичным, внимательным. Он умел так обогатить самую незатейливую историю, что на наших глазах она становилась значимым фактом времени и места.

Я помню, когда-то мы с ним делали проект, касающийся перестройки. Ментальной перестройки – перехода от одного мышления к другому. Интересно, что Леша свое мышление никогда менял: его отношение к политике, ценности и оценки оставались неизменными до, во время и после перестройки – они оставались русскими, российскими.

В последние годы я с ним часто встречалась в Никитском клубе – сообществе ученых и предпринимателей, которое проводит в том числе различные интеллектуальные дискуссии. И какой бы ни была тема дискуссии, Леша всегда имел свое мнение. Человек неравнодушный, с богатым мышлением, он очень эмоционально относился к таким, казалось бы, сухим темам, как экономика или архитектура. Словом, удивительной широты мысли и широты души был человек. Невозможно поверить, что его нет.

Елена Петренко, ветеран ФОМа

***

Мне оказалось очень трудно написать что-то о Леше Блехере – никакие истории не вспоминаются, все слова о том, каким он был, не годятся, потому что не хочу говорить о нем в прошедшем времени. И вообще получается, что все попытки сказать о нем сводятся к рассказу о себе. Я все-таки попробую. Леша Блехер – абсолютно подлинный, в нем нет ничего наносного, наигранного, он не старался казаться лучше, чем есть, то есть был честен с собой и людьми. И поэтому мне (говорю только о себе) с ним всегда было так легко, потому что не надо было пытаться быть лучше, чем я есть на самом деле. И Леше были интересны люди, но не как объекты холодного рационального изучения, а как ЛЮДИ. И он умел искренне любить людей. Поэтому мне было всегда так тепло с ним. Мне с ним было легко и тепло, но я поняла это только теперь, когда его не стало. Если правда, что каждому будет по его вере, то я за Лешу спокойна – у него все будет хорошо. Но мне без него на душе стало тяжело и холодно.

Лейла Васильева, руководитель группы микроФОМ

Леша Блехер был для нас добрым волшебником. Образ Фонда Общественное Мнение как Фонда-дома, в который хочется приходить каждое утро, в котором не просто работаешь, а получаешь радость от общения друг с другом, этот образ сформировался у меня во многом благодаря Блехеру. Вместе с потрясающим редактором Анатолием Черняковым они создали удивительную среду, в том числе – лексическую – с шутками, стихами, поговорками, тонкой игрой слов. Леша был очень литературным человеком, настоящим интеллектуалом, обладающим удивительным чувством языка и редким умением разговаривать с людьми, слушать и слышать их, задавать вопросы, наталкивающие на размышления.

Леша был очень деятельным человеком. В первые годы в ФОМе в эту деятельность входило все, что связано с компьютерами. Он заботился о том, чтобы всем было удобно, писал целые литературные труды (стилизованные под нижайшие просьбы к начальству) о том, кому и почему нужно докупить то или это. Эти труды он именовал «Меморандум-1», «Меморандум-2» и т. д. Он меня очень многому научил в плане работы на компьютере. 

Леша ввел в ФОМе традицию чаепития. Каждый день в определенное время он шел заваривать чай. Обычно было два чайника: с черным чаем и каким-нибудь особенным. Иногда прибавлялся третий с «копченым чаем» – специально для любителей, поскольку все остальные считали, что от этого черносливного напитка несет кирзой. Приглашение пить чай, подписанное «Неизвестный доброжелатель», Блехер неизменно сопровождал небольшим эссе, в котором он рассказывал, почему выбрал именно этот чай или каким коллегам он мог бы понравиться, – каждый раз было что-то интересное, веселое. Это были не просто письма – настоящие душевные искорки. Как-то ко дню рождения Леши мы издали сборник этих приглашений – «Чаинки». 

Леша очень любил угощать. Не только чаем, но и встречами с интересными людьми. Благодаря ему мы познакомились с творчеством поэта и барда Михаила Щербакова. Были даже концерт Щербакова в ФОМе и исследование его творчества. Блехер познакомил нас с Владимиром Муравьевым – известным переводчиком, который переводил в том числе «Властелина колец». До сих пор помню его рассказы, рассуждения о концепции перевода. Благодаря дружбе с еще одним самородком – режиссером Евгением Цымбалом – был снят потрясающий фильм к 10-летию ФОМа.

Сложно говорить о том, что Леши Блехера нет, поскольку он все равно есть – в нашей памяти, в наших сердцах. Дружба с Лешей – огромный, неохватный и очень светлый пласт жизни, который не всегда был, но всегда есть и всегда будет. 

Ефим Галицкий, начальник Лаборатории анализа данных

***

«Самое главное ощущение от жизни – это вкус. У нас жизнь сейчас смачная такая, все время что-то происходит, целуют так, что глаза на лоб лезут, оплеуху дадут так, что отлетишь. На самом деле, по сути, это одно и то же ощущение жизни. Ну а так, если в деталях разбираться... Сейчас лучше, наверное. Сейчас самое лучшее время» (Леонид Блехер). 

Помню 2003 год. День рождения Леонида Иосифовича. Праздник проходит в ФОМе. Зал для фокус-групп. Фуршет. Поздравления. Именинник предлагает особый тост. Он просит встать и выпить с ним тех, кого он лично привел в Фонд. Встает чуть ли не четверть собравшихся. Я не встаю, потому что попала в Фонд другими путями, но даже мне самой это немного странно. Странно представить время, когда ты не был знаком с Блехером. 

В 1999 году я подарила Леониду Иосифовичу книжку «История России в мелкий горошек» – один из первых текстов, посвященных изучению феномена фолк-хистори, псевдоисторических сюжетов, рассчитанных на массовое потребление. Он очень ею заинтересовался, и я связала его с одним из авторов, Дмитрием Володихиным. Наше шапочное знакомство с Володихиным вскоре закончилось, а их с Блехером – продолжилось, в том числе и по части конвента писателей и любителей фантастики «Басткон». В 2010-м на питерском конвенте «Интерпресскон» Володихин меня поприветствовал: «Помните, нас Блехер познакомил?» 

Иногда мне казалось, что Блехер знаком со всеми – социологами, программистами, диссидентами... Он был среди тех, кто провожал в эмиграцию Галича. Гордился знакомством с Солженицыным. Не раз беседовал с Шафаревичем. Со студенческих лет приятельствовал с главным редактором журнала «Знамя» Сергеем Чуприниным. Однажды мы разговорились о современной поэзии (я принесла ему полистать журнальчик, в котором работала в начале 90-х), и Блехер упомянул своего трагически погибшего в 20 лет друга Бориса Габриловича. Оказалось, что это один из талантливейших молодых поэтов конца 60-х, масштаб личности которого сопоставляли с Вознесенским в начале его творческого пути. Еще один друг юности Блехера – филолог Георгий Хазагеров, ведущий российский специалист по политической риторике, в начале 2000-х сотрудничал с ФОМом и даже вел один из методических семинаров.

Вообще, у Леонида Иосифовича был удивительный вкус к людям и к жизни как таковой. Это ощущение жизни вокруг него порой даже утомляло своей насыщенностью. Первое время, когда я пришла в ФОМ, мы сидели в одном кабинете на втором этаже. Мобильных ни у кого не было. На весь редакционно-издательский отдел был один стационарный номер. Телефон звонил постоянно – и из пяти звонков как минимум четыре были адресованы Блехеру. Блехер в огромных наушниках был весь в экране монитора, а остальные сотрудники чуть ли не хором кричали: «Леееша! Трууубку!» При этом между беседами по телефону с экспертами, журналистами и возможными партнерами, компьютерной помощью нуждавшимся, работой над сайтом и разъездами по делам организации Блехер успевал несколько раз в день заваривать чай в нескольких огромных чайниках для всех желающих. Иногда возникало ощущение, что ты сидишь не там, где спокойно и планомерно работают над текстами, проверяют графики и расставляют точки-запятые, а на карусели.

Когда Леонид Иосифович вместе со своей коллекцией бегемотов, чайниками и постоянными звонками переехал на третий этаж в отдельный кабинет интернет-группы, которой он заведовал, стало тихо – и немного пусто. Потому что притушилось бьющее во все стороны чувство жизни, понимание, что именно сейчас вокруг творится что-то любопытное. Впрочем, вскоре появились дискуссионный интернет-клуб и социальные сети, где Блехер все так же инициировал споры и обсуждения, включая в поле ФОМа тех, кому эта движуха была интересна. С его опытом интернет-диалогов в «книжной» ветке Фидо это получалось легко и красиво. Сначала был дискуссионный онлайн-проект ФОМа «Социум» для тех, кого интересовали актуальные проблемы социологической науки и практики. Потом – клуб «Дискурс». И там, и там основным жанром была дискуссия, а Блехер выступал модератором масштабного интеллектуального комьюнити.

В 2019 году интернет-портал «Реальное время» взял у меня интервью о репетиторстве и современных школьниках. Публикация имела успех, и меня попросили порекомендовать еще какого-нибудь интересного собеседника. Я предложила поговорить с Леонидом Иосифовичем. В результате к очередной годовщине распада СССР в «Реальном времени» вышло большое интервью Блехера — о Союзе, гласности, дефиците, коммунистах и трудных 90-х. Настолько большое, что пришлось его делить на два номера. Журналист, который брал это интервью, сам удивлялся емкости обсуждаемых вопросов. Это, безусловно, было влияние Леонида Иосифовича. При нем люди всегда говорили очень насыщенно, содержательно, вырастая над самими собой. Это проявлялось и в 2000-х в проектах ФОМа. 

А еще был «кульком» — комитет по культурным мероприятиям, где главную роль играли Блехер и Зинаида Ивановна Дунаева. Праздники, экскурсии, билеты на спектакли... Помню, как мы идем на мюзикл «Норд-Ост» (в будущем печально знаменитый), Блехер в кожаной куртке стоит чуть в стороне и ответственно поглядывает, все ли наши на месте, а Зина приветственно машет рукой недалеко от входа в зал. 

У Леонида Иосифовича был удивительный талант оправдывать чужое доверие. А еще талант видеть интересное вокруг – людей, процессы, события. Можно ли назвать то, чем занимался Блехер в ФОМе и не только, в том числе пиаром? В какой-то мере да. Потому что пиар – это не столько про репутацию, сколько про доверие, лояльность и любовь. Но в равной степени и нет. Ибо пиар связан с украшением или имитацией жизни, а все, что Леонида Иосифовича окружало, все, чем он дышал, было самой жизнью. Яркой и душевно щедрой, как и он сам. 

Татьяна Воронцова, ведущий специалист-редактор